|
|
   |
Предыдущая часть здесь.
Глава 16. Улыбка Будды
Русанов перекатывал в уме слоги, как цветные монпасье во рту: «Мон-го-лия-маг-но-лия», «маг-но-лия-Мон-го-лия».
Тем временем, сердце замерло и сразу учащенно заколотилось — самолет авиакомпании «Cinggis Airways» вздрогнул, коснувшись земли Улан-Батора. Все радостно зааплодировали пилоту.
Русанов вздохнул и подумал, что здесь, пожалуй, самое непостижимое в туристическом смысле место. Но ошибся. Ему еще предстояло открыть для себя истину, осмыслить непостижимость.
Семь тысяч километров отделяли его от дома. Путешествие, наполненное таким количеством приключений и неожиданностей, повлияло на Владимира. Он стал задумчив. Стал чувствовать еле осознаваемую внутреннюю потребность — как будто кто-то медленно, но настойчиво, вытягивал что-то у него из груди. Это чувство было и странным, и сладким. Не хватало времени понять, что именно происходит, и к чему это может привести.
Моника, как всегда, радостно суетилась, припудриваясь, привычным взглядом рассматривая себя в зеркальце и подкрашивая губы яркой помадой. «Господи, — подумал Русанов, — какая неуемная женщина. Сколько в ней темперамента, витальности, эмоций...» Он невольно залюбовался ее миловидным профилем. Но, вспомнив о «зраде», осекся.
— Я уверена, — сказала Моника, — что здесь смогу встретить настоящего Чингисхана! Сильного, мужественного, напористого. Люблю властных мужчин, которые не оставляют права выбора!
И они вышли из самолета.
Первый вдох на чужой земле имел свой необычный аромат. Как и тот, который всегда ощутим дома, в Одессе, — запах трав, цветущих в теплое время года в Причерноморской степи, сразу ощущается радостной щекоткой в ноздрях. Наши полевые цветы, растущие вдоль взлетно-посадочных полос аэропорта, пахнут знакомым, нежным запахом. Аромат Монголии был иным. Резковатым, но приятным, тоже подразумевающим просторы и свободу.
Путешественников встречал представитель Улан-Баторского филиала туристического агентства «Их Бие». Пока было неясно, чего ждать от этого странного места, а Русанову еще хотелось подъехать в неведомую точку, обозначенную на карте как монастырь на 46-й параллели.
Пока Русанов и Моника осматривались по сторонам в разгонявшемся автомобиле, Алтанхуяг (так звали монгольского агента) на неплохом русском рассказывал о том, что Монголия — одна из самых интересных азиатских стран.
Бескрайние просторы зеленых степей, безжизненные, на первый взгляд, пустыни и солончаки, дикие ландшафты горных районов, изумрудные «глаза» озер и самое главное — самобытная культура местных жителей — вот, что привлекает гостей со всего света.
— Вам будет у нас крайне интересно, — подытожил он, дружелюбно улыбнувшись и весело подмигнув своим узким, красивым глазом.
Алтанхуяг, по его признанию, увлекался изучением истории взаимоотношений СССР и Монголии. Русанов, вполуха слушая умозаключения агента, мог только припомнить имя Юмжагийна Цэденбала — Генерального секретаря ЦК Монгольской Народно-Революционной партии, которое иногда звучало в советское время с экранов телевизоров в праздничных выпусках новостей. В детстве оно ассоциировалось с какой-то стальной рельсой «цэ-ден-бал». Тут агент заговорил о Сталине, и Владимир стал слушать чуть более заинтересованно.
— В 1924 году, после смерти религиозного лидера и монарха Богдо-хана, при поддержке со стороны Советского Союза, была провозглашена Монгольская Народная Республика. К власти пришли Пелжедиин Генден, Анандин Амар и Хорлогийн Чойбалсан, — подробно рассказывал Алтанхуяг...
А с 1934 года Сталин требовал от Гендена развернуть репрессии против буддийского духовенства, чего Генден не хотел, будучи глубоко религиозным человеком. Он старался уравновесить влияние Москвы и даже обвинял Сталина в «красном империализме» — за что и жестоко поплатился: в 1936 году был смещён со всех постов и помещён под домашний арест, а затем «приглашён» на отдых на Чёрное море, арестован и расстрелян в Москве в 1937-м. На его месте оказался Амар, который тоже был вскоре снят с постов и расстрелян. Страной стал управлять Чойбалсан, четко выполнявший все указания Сталина...
Русанов часто пытался прояснить для себя — почему диктатура стала возможна во многих странах мира в ХХ веке. Как в человеческий ум и душу могло попасть болезненное семя, давшее такие чудовищные плоды, как фашизм, нацизм, сталинизм. Человек широких взглядов, Русанов искренне верил в гуманизм и созидание...
Машина резко затормозила, Моника ойкнула и вопросительно посмотрела на Владимира Александровича. А потом лукаво — на нового мужчину, монгола.
Они подъехали к огромнейшему памятнику. Он был даже слишком величествен по своей сути. Посреди равнины возвышалась мощная статуя Чингисхана, которая, как заметил Алтанхуяг, является самой большой конной статуей в мире.
Этот монгольский «Колосс» был расположен в полусотне километров к юго-востоку от центра Улан-Батора в местности Цонжин-Болдог. В том самом месте, где, согласно устному преданию, Чингис нашёл золотую плётку.
— Золотая плетка — вот это мне и необходимо, — мечтательно произнесла Моника, взяв монгола за руку.
— Это место имеет свою историю, связанную с великим воином. По легенде именно здесь берет начало история Монгольской империи в целом. В 1177 году юный Темуужин, в будущем взявший имя Чингисхан, обнаружил на вершине холма золотой кнут, который символизировал удачу. Для Темуужина эта находка стала знамением того, что боги благоволят ему в осуществлении мечты об объединении рассеянных вокруг кочевых племен монголов. Он выполнил задуманное: в 1206 году его силами образовалась Великая Монгольская империя, — пафосно вещал агент.
Русанов и Моника, как оглушенные, смотрели ввысь на громадного всадника. Высота статуи оказалась сорок метров, да еще и десятиметровый постамент.
— Изваяние покрыто нержавеющей сталью весом 250 тонн и окружено 36 колоннами, символизирующими ханов Монгольской империи от Чингиса до Лигдэн-хана, — рассказывал Алтанхуяг. — А в двухэтажном постаменте размещаются художественная галерея, музей эпохи хунну, рестораны, сувенирная лавка, конференц-зал и даже бильярдная. На голове лошади располагается смотровая площадка, мы с вами именно туда сейчас и поднимемся.
Они вышли на открытое пространство. Дух захватывало от панорамы, раскинувшейся во все стороны, — яркое, пронзительной синевы небо; бескрайние просторы монгольских степей с величаво возвышающимися горами вдалеке. Все это освещалось ослепительным солнцем. Как тут не почувствовать мощь и силу яростного, дикого и неистового воина...
Алтанхуяг не унимался:
— А вы, кстати, знаете, — неожиданно спросил он, — что в Монголии очень популярны переводы Пушкина? Многие наши писатели и переводчики работают над тем, чтобы стихи великого русского поэта звучали на монгольском не менее гармонично и благозвучно! Вот, например, перевод «Евгения Онегина» нашего Чимида Чойжилына. И он стал декламировать:
Идэр залуу энэ насандаа
Иймэрхуу чолоотэй таатай
явж
Дурлаж хуссэн бухнээ
эзэмдэж
Дураараа ялгуун туйлж
байхдаа
Онегин жаргал цэнгэлтэй
сууж уу?
Огт дэмий сурчигнэж байж
уу?
С еще большим вдохновением он продолжил читать — уже на русском:
Но был ли счастлив мой
Евгений,
Свободный, в цвете лучших
лет,
Среди блистательных побед,
Среди вседневных
наслаждений?
Вотще ли был он средь
пиров
Неосторожен и здоров?
У Владимира от высоты, странно звучащего монгольского языка и божественной легкости пушкинского слога все поплыло перед глазами. Стало тяжело дышать. Единственное, что он еще смог запомнить — это резкий удар Моники, которая с размаху толкнула его изо всех сил в грудь, и он, не удержав равновесия, нелепо взмахнув руками, полетел вниз со смотровой площадки.
«Страх и свобода, — судорожно думал Русанов, стремительно падая, — две вещи несовместные. Как гений и злодейство...»
Он очнулся в абсолютной темноте, было холодно и больно. Во рту был привкус крови и пыли. Русанов медленно поднял голову. Все тело ломило. Он не понимал, где находится и что ему сейчас делать, куда идти.
Ему показалось, что земля начала гудеть и содрогаться, как от конских копыт. И действительно, через несколько минут к нему стремительно подлетели два всадника с факелами. Они были одеты довольно странно, чтоб не сказать — экзотично, и напомнили Владимиру учебник истории за 5-й класс: картинки, иллюстрирующие параграфы, связанные с периодом татаро-монгольского ига. В памяти стали проноситься обрывки событий и дат.
Тем временем, всадники подхватили пленника и потащили по ночной пустыне.
Русанов сжался, но в то же время почувствовал какой-то глубинный импульс, несший в себе спокойствие и уверенность. На рефлексию не хватило времени. Воины отпустили его перед воротами, с двух сторон которых находились каменные львы.
Он сразу понял, что это какое-то необычное место. Что-то сакральное. Так оно и вышло — это был старый буддистский монастырь.
Название Эрдени-Дзу было написано на разных языках. Русанов понял, что имеется в виду Храм драгоценного владыки (Будды). На вторых воротах было указано — «Место самовозникшего великого блаженства» — Лхундубдэченлинг. Вот она, 46-я параллель! Вот указание карты! Вымышленная? Настоящая? Уже не поймешь. Но ведь привела его сюда судьба.
Он вошел.
Сил хватило добраться до соломенной циновки в углу помещения и сделать несколько глотков воды из глиняной потрескавшейся чаши. Ему показалось, что ничего вкуснее он не пил никогда в жизни. Его глаза сомкнулись от усталости и безысходности, и его тут же затащило в воронку глубокого, крепкого и, как потом выяснилось, удивительного сна.
Владимиру приснилось, что он проснулся от легкого, щекочущего прикосновения к его лицу. Он открыл глаза. Перед ним сидела Ольга. Еще никогда она не была так прекрасна... Она просто смотрела в глаза, молчала и улыбалась. Было ощутимо ее дыхание — ровное и спокойное. Русанов вдруг понял, что только в лучах этого взгляда он сможет быть счастлив. И что он во что бы то ни стало должен...
Он открыл глаза. Видение исчезло, но осталось ощущение, что необходимо понять что-то жизненно важное для себя.
В храме начиналось приготовление к церемонии. Монахи объяснили Владимиру, что он теперь среди них и должен выполнять все по буддистским правилам.
Время в монастыре исчезло для Русанова. Сколько дней провел он там? Одному Будде известно. С какого-то момента он перестал считать. Перестал говорить, вспоминать, а главное — сравнивать. Он выполнял ежедневную работу вместе с монахами, слушал мантры, медитировал. Он совершенно ничего не ждал. Ни событий, ни будущего, ничего и никого.
Постепенно, в его внутреннем мире стало что-то происходить — будто бы все само по себе начало располагаться по своим местам, обновляться, заново формироваться. Будто что-то разжалось, ослабилось и от этого стало очень спокойно.
Он знал, что учение Будды помогает человеку становиться бесстрашным, радостным и добрым, что глубокое буддийское знание пробуждает вдохновение.
Он долго стоял у изваяния Будды. Улыбка была доброй. Ему показалось, что он услышал голос.
— Вот теперь твоя душа на месте. Тебе уже ничего не страшно. Ты свободен.
Владимир вышел из монастыря в пустыню. Там он подолгу сидел на бархане каждый вечер, созерцая великолепный закат. В это время он ни о чем не думал — просто смотрел вдаль. Солнце медленно опускалось за горизонт, меняя окружающий мир — разные цвета и краски, которыми горело небо нельзя было передать словами. Они были совершенны. Ничего не могло быть больше и лучше, чем это.
Какие миллионы? Какие копи серебра? Он свободный человек. В ладу со своей душой. Мир вновь стал прекрасным.
Яркий свет резанул глаза. Какое все невыносимо белое... Владимир попытался понять — где он и что с ним на сей раз. Голос был знакомым — Моника. Она радостно суетилась возле кровати и без умолку рассказывала о чуде его спасения.
Он так толком и не понял, почему ему так повезло. Но когда повернул голову к окну — сердце екнуло от неожиданного взгляда. У окна стоял буддийский монах. Он молчаливо улыбался и смотрел на Русанова.
— Ваша душа на месте, — сказал он по-английски. — Я за этим следил. Мы сделали для Вас маленькую копию Улыбки Будды. Пусть всегда будет с вами.
Рядом с монахом стояла капельница, на которую падал веселый солнечный луч — бутылка с лекарством отдавала радужным светом на всю больничную палату. Русанов счастливо рассмеялся, и в его голове неожиданно прозвучали строки: «... и даль свободного романа я сквозь магический кристалл еще не ясно различал..!»
МОНГОЛИЯ.
Екатерина Пименова