|
|
   |
До чего обесценились книги! Недалеко от моего дома — базар. В будках продают фрукты, овощи, молочные продукты, мясные изделия. Рядом с будками пожилые люди раскладывают на земле поношенные вещи в надежде хоть что-нибудь продать.
Выносят и книги, изданные в Советском Союзе, которые когда-то были страшным дефицитом и на «черном рынке» продавались за большие деньги. Сегодня эти книги предлагают за бесценок. Но прохожие все равно равнодушно проходят мимо.
Однажды на базаре я увидел полное собрание сочинений Мопассана. За каждый том просили копейки. Стоя перед этими книгами, которые сиротливо лежали на земле, я вспомнил, как в еще недавние времена простоял на Дерибасовской у «Дома книги» две ночи, чтобы подписаться на полное собрание сочинений любимого писателя. Вспомнилось еще многое.
Если прочитать сегодня роман Мопассана «Милый друг», написанный в позапрошлом веке, то мы увидим картину сегодняшнего дня: тот же упадок нравов, лицемерие, ложь. И те же проходимцы, которые, как и герой Мопассана, рвутся в депутаты и во власть.
А теперь вернемся к названию романа. В июне 1989 года теплоход «Аркадий Гайдар», на котором я был старшим механиком, пришел на ремонт в Югославию. Тогда это была единая страна, еще не разделенная междоусобными войнами на отдельные республики. Пришли мы в порт Изола. Сегодня это республика Словения, которая граничит с Италией. Когда мы стали к причалу завода, из иллюминаторов моей каюты был виден итальянский город Триест. Завод назывался «Титово бродоградилище». В это время государственным языком Югославии был сербско-хорватский. С этого языка название переводилось так: «брод» — судно, «градилище» — строительство. Все вместе означало — судостроительный завод имени президента Югославии маршала Тито.
Изола — город-курорт. Первое, что бросилось в глаза, когда сошел на берег — на каждом доме висел плакат с крупными буквами по-немецки «Zimmer», что означало «комнаты». Немцы приезжали сюда на отдых. На городском пляже я увидел загорающих пожилых и молодых немок. Они лежали под жарким солнцем топлес, абсолютно не стесняясь своей наготы. А на набережной, уставленной столиками, сидели немецкие мужчины и пили из больших кружек пиво. За одним из столиков, расположенных ближе к пляжу, я увидел пьющих пиво двух абсолютно голых немцев-нудистов. Гулявшие по набережной не обращали на них никакого внимания.
Когда начался ремонт нашего судна, у меня уже не было времени отдыхать. Но в один из воскресных дней, хотя завод работал и по воскресеньям, я все же нашел время сойти с судна на берег. Море отблескивало тугой синевой, а над ним ярким хороводом кружили чайки. На набережной стояло несколько яхт из разных европейских стран.
Пройдя немного по набережной, увидел яхту под французским флагом. Меня поразило название — «Ги де Мопассан». Это настолько заинтриговало, что я поднялся по шатким сходням на борт. Меня встретил шкипер. На вид ему было лет сорок. Приветливо улыбнувшись, он что-то спросил по-французски. Я мотнул головой, давая понять, что не знаю этого языка, и предложил перейти на международный язык моряков — английский. Шкипер сказал: «О’кей» и спросил, что мне нужно. При этом он назвал себя — Мишель Лансье. Я тоже представился: «Моряк из Одессы». «О, Одесса!» — воскликнул шкипер и пригласил спуститься вниз в каюту.
Каюта была небольшой, уютной, отделанной красным деревом. Пахло сигарами и кофе. Он угостил стаканом вина, и в завязавшемся разговоре я узнал удивительную историю.
Оказалось, что дед шкипера яхты «Ги де Мопассан» в гражданскую войну, которая разразилась в России после захвата власти большевиками в 1917 году, был офицером белой армии генерала Деникина. Деникинцы захватили Одессу. В городе продержались полгода. Деда звали Михаил Фоменко. В Одессе он полюбил красивую девушку Ольгу Крылову. Когда к Одессе стала подходить армия большевиков, деникинцы на кораблях ушли в Константинополь, сегодняшний Стамбул. Молодой деникинский офицер Михаил Фоменко увез с собой и Ольгу Крылову, она стала его женой. В Константинополе они бедствовали, голодали. А потом перебрались в Париж.
В столице Франции дед устроился ночным сторожем в городскую библиотеку. Книги там были на разных языках. Однажды он нашел томик рассказов Мопассана на русском языке. Писатель потряс его правдой жизни. Когда у Михаила Фоменко родился сын — передал ему любовь к творчеству Ги де Мопассана.
Повзрослев, сын Михаила Фоменко — а в будущем отец моего собеседника, окончил Сорбонну и получил практику адвоката. Со временем он купил яхту и назвал ее именем великого французского писателя.
«А почему вы Лансье, а не Фоменко?» — спросил я. Шкипер, закурив сигару и разгоняя рукой дым, ответил: «Я взял фамилию жены, чтобы не выделяться среди французов непонятной им фамилией».
Сегодня, когда пишу эти строки, я думаю: сколько в России, развязавшей страшную войну в Украине, солдат и офицеров, да и просто жителей этой ненавистной нам сегодня страны, имеют украинские фамилии: Матвиенко, Корниенко, Коротченко… Наверняка их отцы и деды лежат в нашей земле, которая вновь поливается украинской кровью.
Всем известна заповедь Христа: «Не убий». Слушая недавно по интернету выступление Патриарха всея Руси Кирилла, который благословлял российскую армию убивать украинцев, мне так хотелось крикнуть: «Как же так можно!».
Оказывается — можно…
Аркадий Хасин