|
|
   |
Редакция «Вечерней Одессы» попросила меня, давнего автора газеты, написать в новогодний номер свои воспоминания: где и при каких обстоятельствах мне приходилось встречать Новый год.
Время поджимало. Писал я днем и по вечерам — при свете свечи. В эти вечерние часы при отсутствии электричества мне казалось, что живу не в XXI веке, а в далеком-далеком средневековье, когда свирепствовала инквизиция, когда за одно неосторожное слово людей сжигали на кострах. Но средневековые инквизиторы не могли предположить, что через много столетий появится «великий инквизитор», который будет сжигать не отдельных людей, а целые города вместе с жителями. Имя этого зловещего инквизитора — Путин.
Что же касается меня, то мне приходилось встречать Новый год подростком в мрачном нацистском концлагерном бараке, куда загнала меня еврейская судьба. Однако через годы, чудом оставшись в живых среди умиравших от голода, холода и побоев людей, став взрослым и получив профессию судового механика, я встречал Новый год в море чаще, чем на берегу.
Вот одна такая «морская» история.
Однажды, когда я плавал третьим механиком на танкере «Херсон», пришлось встречать Новый год в далекой Антарктике. Там вела промысел китобойная флотилия «Слава».
Мы доставили китобоям для котлов топливо, а также живой скот — свиней и овец. Привезли почту и новогоднюю елку.
Когда «Херсон» подошел к огромной китобазе, на ее палубу высыпал весь экипаж — встречать пришедший из Одессы танкер. Чтобы нас о борт «Славы» не била океанская зыбь, матросы китобазы завели вместо кранцев (прокладки — прим. ред.) двух мертвых надутых воздухом китов.
Капитан-директор «Славы» Алексей Николаевич Соляник, депутат Верховного Совета СССР, Герой Социалистического Труда, стоя на крыле мостика своего огромного судна, давал в мегафон указания нашему капитану — как тому швартоваться.
Капитаном танкера был грузин — Заур Стуруа. Резкий, порывистый человек. Не выдержав команд Соляника, он заорал: «Ты — рыбак, а я — моряк! Кого ты учишь?».
При этих словах многочисленная команда «Славы», выстроившаяся у борта, мгновенно исчезла. Как же! Обругали публично Соляника, который для китобоев был богом.
А пришли мы в Антарктику накануне Нового года. В общем, пока стояли возле «Славы», перекачивая топливо и под грохот грузовых лебедок передавая на борт китобазы привезенный нами скот, почту и новогоднюю елку, с нами никто не разговаривал.
Вначале мы надеялись встретить Новый год вместе с китобоями — то ли в их кают-компании, то ли в нашей. Но с каждой минутой приближения праздника эта надежда таяла, как медленно падающий в океан снег…
Уходя, танкер попрощался с китобоями тремя громкими гудками. Со «Славы» нам ответили одним сиплым, словно обиженным, гудком…
Вот такой — немного курьезной — получилась встреча Нового года в Антарктике.
Дописывал эти последние строчки при слабом мерцании свечи, и вдруг вспыхнул электрический свет. Я подумал: вот так же засверкает на нашей измученной земле великое слово — ПОБЕДА!
С Новым годом, дорогие одесситы! С Новым победным годом!
Аркадий ХАСИН