|
|
   |
По приезде посольства в Лондон дома посланника на Харли-стрит и Мэнсфилд-стрит, а особенно — в пригороде Лондона Ричмонде сразу стали центром немногочисленной русской колонии и гостеприимными местами для приезжавших в Англию земляков. «Он истинный патриот, знает хорошо русскую историю, литературу... Такой посол не уронит своего двора», — так писал Н. Карамзин в «Письмах русского путешественника» о пребывании на Британских островах.
Известность и богатство Воронцовых пошли от Михаила Илларионовича, «споспешествовавшего» восхождению Елизаветы Петровны на престол. Приятель императрицы-самодержицы жил честно и праведно, а вот братец его Роман ловко пользовался статусом родственника одного из фаворитов царицы. Роман Илларионович был нечист на руку, недаром его прозвали «Роман — большой карман».
Слухи о его мздоимстве дошли до Елизаветы, она, не решившись на нагоняй, прислала на именины князю Роману подарок — кошелек нелепо больших размеров. Получатель намек понял, расстроился, заболел и вскоре умер.
Психологам еще предстоит разобраться в сложных процессах формирования элит и в том, как на бесплодном грунте безнравственности все же вырастают яркие цветы добра и порядочности. Здесь воистину широкое поле деятельности, и род Воронцовых может дать разнообразный материал для исследований.
К концу восемнадцатого века над Британией уже взошла заря промышленной перестройки, разбуженная людьми особой генерации, из тех, кто лицом к лицу общался с монархами и проводил целые дни у металлургических печей и в выработках шахт вместе с простым людом. Огромная энергия этих людей соединялась с несгибаемой волей и высокой общей культурой, с различными научными знаниями...
Промышленная перестройка вошла на российские просторы через дверь, открытую британцами, вошла с помощью дипломата Семена Воронцова.
Граф Семен Воронцов понимал, что российскому обществу нужны новые ориентиры. И особенности своей дипломатической миссии раскусил до конца и сразу. В британской столице ничего не решали в кулуарах. Двор и министерство без обеих камер парламента — просто пустое место. Фракции, в свою очередь, зависимы от мыслей нации. Задушевные разговоры тет-а-тет с теми же министрами не приносили плодов. Забот у российского посла было невпроворот. Но, вспоминая скучную Венецию, он все же благодарил судьбу за возможность быть в водовороте событий, эпохальных по своей сути.
Семен Романович в короткие сроки завел знакомства со многими представителями британской политической элиты и сразу нашел подходы и способы общения, впускавшие в двери наивысших кабинетов: открытость и искренность.
«Низость» в его характере, как отмечал сам Семен Воронцов, отсутствовала напрочь. Часто это служило препятствием для продвижения по службе. Военная карьера, вначале складывавшаяся удачно, потерпела крах из-за отказа лебезить перед князем Потемкиным. Нежелание угождать светлейший принял за высокомерие и надменность. Конфликт приводит к тому, что все ратные труды Воронцова пропадают даром.
И на новом своем посту посла граф Воронцов временами позволял себе не соглашаться с собственным правительством, подал свой голос против захвата и раздела Польши, которые называл попирающими идею справедливости, считал невыгодным для российской стороны вооруженный нейтралитет, с порога отринул вздорную идею заселить Крым на австралийский манер британскими каторжниками.
Посол Воронцов с самого начала стал действовать решительно: встречался с лидерами оппозиции, убеждал их противодействовать военным планам правительства. Совершенно новым подходом к дипломатической деятельности стало издание брошюр, своеобразных памяток для британского общества, на страницах которых граф доказывал невыгодность разрыва отношений двух империй — как в военной, так и в торговой сферах.
Усилия посла не прошли даром. Воронцов доказал, несколько раз отведя угрозу военного столкновения, что один талантливый дипломат стоит десятка армий.
У времени много качеств, оно, как известно, лучший лекарь и не менее исправный судья. Деятельность Семена Воронцова в выводах историков-демократов оценена однозначно — патриот. Британия, в конце концов, неоднократно доказала, что ценит Россию и в нужный момент готова прийти на помощь, хотя и не всегда бескорыстно.
Британские власти на сломе веков все же нашли в себе решительность поделиться своим техническим гением — архитектором, механиком, оружейником, изобретателем шотландцем Чарльзом Гаскойном. И Украине, и России с ним просто повезло. То, что Гаскойн стоит у истоков отечественной металлургии, — факт. На переезды осведомленных в технических секретах людей английский парламент наложил строгий запрет. Всем промышленникам просто-напросто запретили покидать Англию. Во времена возникновения технического шпионажа и контрабанды новой техники такая жесткая мера выглядела вполне оправданно.
К выстраданному решению английского правительства о разрешении на отъезд Гаскойна привела длительная переписка монархов, упреки и уговоры российской дипломатии с участием Семена Воронцова. Наконец, Британия решила, что, усилив Российскую империю, свяжет этим мощь Швеции, чем исключит опасного конкурента в борьбе за доминирование на морских просторах.
Гаскойн привез с собою части важнейших машин, нужных для пушечного производства, огнеупорную глину и кирпич, огнестойкий камень, образцы каменного угля. Вместе с ним прибыл целый десант бывших сотрудников Карронского завода для помощи в управлении предприятиями, а также знатоки секретов механики, химии, мастера литейных, сверлильных, модельных, токарных, кузнечных специальностей.
Гаскойн так никогда и не вернулся на родину. То же самое случилось и с графом Воронцовым, всем сердцем полюбившим Британию. Нетрудно догадаться, какое влияние оказал старший Воронцов на собственного сына в понимании вызовов современной им эпохи.
Жизнь Михаила Семеновича Воронцова вызывает заслуженное восхищение. К успеху молодого графа вел пример отца.
Юлий ШАРАБАРОВ