Варшавская мелодия как французский шансон

На сцене ТЮЗа 25 августа была представлена одесситам «Варшавская мелодия» Л. Зорина. Это театральный проект «на актрису»: нашу землячку Нонну Гришаеву — заслуженную артистку РФ, звезду телевизионных шоу и программы «Большая разница». Режиссер-постановщик — Сергей Дубровин.

Рискованный проект. На памяти — несравненная Юлия Борисова в спектакле Рубена Симонова 1967 года. Сравнивать будут непременно, а то как же.

С другой стороны — благородное начинание. Нонна Гришаева финансировала постановку. Это ее лепта в реставрацию здания ТЮЗа. Раз в месяц актриса намерена приезжать в Одессу, чтобы играть «Варшавскую мелодию». Цены на спектакль установлены на уровне 70 гривен, вырученные деньги пойдут на реставрационные работы. Режиссуру Гришаева предложила своему бывшему преподавателю театрального класса СШ №37 и бывшему актеру Одесского русского театра Сергею Дубровину, который работает главным режиссером театра в Новосибирске. Директор Одесского ТЮЗа Евгений Бубер — друг детства Нонны Гришаевой. Партнером Гришаевой (Гели) в спектакле выступил Сергей Фролов (Виктор); «монолог от первого лица» представил Виктор Раду.

...Почувствуют ли стержень давней драмы юные? Мало ли что в прошлом было, внуков это уже, слава Богу, «не колышет». Острый язычок той, вахтанговской, Гели — покажется ли героиня сегодня такой же умненькой, как ее воспринимали в 60-е? Надо быть во всех отношениях очень точными, чтобы история несостоявшейся любви Гелены и Виктора сегодня выглядела чем-то большим, чем мелодрама.

Первое досадное непопадание, свидетельствующее о приблизительности знаний нынешних 40-летних: костюм. Мужской широкобрючный — куда ни шло. Женский — мимо: героиня в 1946-м одета и причесана по моде 1966-го. Хоть бы «Место встречи...» пересмотрели, что ли.

Пьеса знакомая и знаковая, поэтому предполагаешь неожиданный ракурс, а зачем бы ее и ставить, если не выявлять в знакомом — неизведанную глубину. По ходу спектакля пришлось убедиться, что опус Л. Зорина не устарел. Но режиссерских «ходов», а стало быть, и трактовок, я не обнаружила. Может быть, режиссер уж очень постарался умереть в актере, так что его собственной работы нельзя было заметить, кроме элементарной разводки мизансцен, — но пьеса вдруг обнаружила сугубую несценичность: говорильня сплошная. Они чрезвычайно опасны, эти пьесы на двоих, и надобно с большой фантазией исхитриться, чтобы извлечь из них действие, а через него — зрелищность. Я не сподобилась видеть постановку Р. Симонова — видела ее телевизионную версию, а это уже другие законы, не сцены; на спектакле же С.Дубровина я, каюсь, поначалу встряхивалась, отгоняя дрему...

Не показался оправданным и образ «Виктора сегодня»: Фролов и Раду выглядели одновозрастными. Конечно, трудно с полной органикой изобразить сначала юных, затем 35-летних, потом 45-летних. Даже гениальный Михаил Ульянов мне в роли Виктора не нравился: помилуйте, герою 24 года, а тут тебе — дебелый мужик, это остро воспринимается юным зрителем и вносит обертон фальши. Вот и в нашем спектакле молодой Виктор выглядит каким-то... жизнью траченным. Видимо, на амплуа «героя-любовника» в театрах дефицит.

Но интересное совпадение (нет, я не сравниваю, но вот же, совпало): как юную Гелю убедительно изобразила 42-летняя Юлия Борисова, наделенная счастливой «безвозрастной» психофизикой, так нынче Нонна Гришаева, сорока одного года, была непобедимо юной и изящной на сцене.

ПОСТАВИВ «на Нонну», театр не прогадал. Актриса вахтанговской выучки, Нонна Гришаева, которая, надо полагать, если на Борисову не молится, то уж чтит глубоко, не испугалась сравнений и прожила на сцене свою жизнь — жизнь польки Гели, которую занесло же на учебу в Московскую консерваторию именно в 1945 году. Это после трагедии Варшавского восстания с его иллюзиями, будь твой отец трижды антифашистом, — а кто в той оккупированной Польше им не был?!

И если у Гели, сверх «польского комплекса», сложилась иллюзия насчет «справедливого СССР», то все мечтания развеял ксенофобский Указ Президиума Верховного Совета СССР от 18 марта 1947 года: о запрете на брак с иностранными гражданами. Кому сегодня приходит в голову вопрос: «Неужели ничего нельзя было поделать?» — стоит обратиться к Интернету. Потому что Леонид Зорин мог только обозначить фабулу конфликта — большего ему бы не позволили. Пресловутый указ отменили то ли в 1953-м, то ли годом позже, а репрессии «за связь с иностранцем» продолжались, да еще какие. Молодежи 1967 года ничего растолковывать не нужно было: не информация, но унаследованный страх срабатывал — драматургу верили на слово.

Нет, и сегодня не имеем мы ни малейшего права судить героев «Варшавской мелодии»: расставшись, они поступили мудро. Их поступок и был высшим проявлением любви — отказаться от любимого, дабы не погубить его. Воистину, японская драма долга!.. Ведь притязания любви — притязания эгоистические.

Вот это мы и постигаем благодаря игре Нонны Гришаевой. Она сыграла очень сильную, очень незаурядную личность! Гелена, девочка с этой искрометной иронией, с убойным рационализмом, с недетской трезвостью мышления, с железной волей, — у Гришаевой этот женский феномен куда более сложный, нежели умничка-обаяшка с милым акцентом. Благодаря несокрушимой силе характера, которая прочитывается в Геле-Гришаевой, спектакль все-таки обрел новую глубину. Поневоле спрашиваешь себя: а не к лучшему ли то, что случилось с влюбленными из-за проклятого Указа?..

Что такое — «настоящая любовь»? Любовь, которая стала — легендой! А для этого нужно всего-то, чтоб она не сбылась. Или чтобы герои погибли, как шекспировские. Не спешите осуждать Гелену и Виктора за то, что им хотелось жить. Вы не пережили войну, как фронтовик Виктор и как подпольщица Геля. Жить им было для чего: ей — для искусства, ему — для науки. Выбрав жизнь, они состоялись. А кабы все-таки — законный брак? Не оказалось ли бы двум медведям в одной берлоге тесно? Виктор защитил докторскую... да такому нужна жена — чтоб в одном лице и заботливая обслуга! Чтоб все — ради мужа. Не Геля же — с ее гастролями?! Нет уж, слишком незаурядны, упорны и цельны оба, чтобы сложиться в «старосветских помещиков»...

А так — у них осталось воспоминание. Легенда осталась! Чистая и возвышенная. Осталась — иллюзия. Пожизненная. Когда все прочие — утрачены. А это, поверьте, немало.

...Кстати, об утраченных иллюзиях. Вот ведь штришок современного искусства в стиле «поп»: все ждали, что же споет Гелена, на памяти — «Златы першьчонек»! Гришаева (вот тут, увы, она вышла из образа) спела то, что у нее на эстраде хорошо получается: французскую песенку. На польской эстраде их «свои» не исполняли! И вот: «К 2012 году Нонна Гришаева входит в число самых востребованных пародийных артисток на ТВ. Ее годовой доход оценивается более чем в 1 млн. $. Гонорар актрисы за ведение 4-часового мероприятия составляет 600-800 тыс. руб.». Это — из Википедии; если вранье, пусть актриса пеняет не на меня. Если правда, то гениальной Юлии Борисовой такое и не мерещилось. Кто — счастливее?..

Нонна Гришаева вынуждена сегодня ехать черт-те куда в Сибирь, чтобы хоть там сыграть на театральных подмостках. За роль Гелены она взялась, по ее словам, чтобы доказать, что может не только комиковать в шоу, но и играть драматических героинь. Она это доказала. Пожелаем ей Режиссера!..

Тина Арсеньева. Фото Ю. Городецкой