|
|
   |
Продолжение. Начало здесь.
В чемпионате страны 1991 года «Черноморец» продемонстрировал содержательную, яркую игру. Лишь меньшее количество побед не позволило ему второй раз в истории завоевать бронзовые медали (у одесситов их было 10, у московских торпедовцев — 13). 4-е место гарантировало «морякам» участие в очередном Кубке УЕФА. Однако после того, как в декабре на заседании Совета Федерации футбола Украины было принято решение о выходе из состава Федерации футбола СССР, еврокубковая кампания клуба оказалась под угрозой. Положение спас выигрыш «моряками» Кубка страны, первого в истории независимой Украины. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло: «Черноморцу» вместо Кубка УЕФА предстояло играть в официально более престижном Кубке кубков.
О первом раунде турнира особо рассказывать нечего. В соперники достался чемпион Лихтенштейна «Вадуц». На выезде одесситы победили со счетом 5:0 (мячи забили Илья Цымбаларь, Владимир Лебедь, Юрий Сак и дважды Сергей Гусев), а дома учинили еще больший разгром — 7:1. Юрий Никифоров забил четыре гола, что до сих пор является рекордным показателем клуба; также отличились Виктор Яблонский, Цымбаларь и Лебедь. Ко всем неприятностям гостей из Лихтенштейна добавилась еще и забастовка украинских авиадиспетчеров, из-за чего гости не могли выбраться из Одессы двое суток.
В 1/16 финала розыгрыша предстояло сразиться с греческим «Олимпиакосом» из Пирея. Пикантности противостоянию добавлял тот факт, что главным тренером соперника был знаменитый Олег Блохин (в будущем дважды занимавший, правда, неудачно, посты сначала консультанта, а потом спортивного директора «Черноморца»), а состав греков украшали бывшие киевские динамовцы Геннадий Литовченко и Олег Протасов.
Начало матча на стадионе «Георгиос Кираискакис» в Пирее сложилось — лучше не придумаешь. Уже на 4-й минуте Юрий Сак вывел одесситов вперед. В дальнейшем, правда, в основном приходилось отбиваться, но удержать победный счет все же удалось.
Ответный поединок одесские болельщики предвкушали с нетерпением. Все-таки «Олимпиакос» при всем к нему уважении — не «Реал», не «Вердер», не «Монако». Сам был свидетелем двух спорщиков: один утверждал, что «моряки» победят с разницей в три или более мяча, аппетиты второго были скромнее, но оба в победе не сомневались. (Не могу не вспомнить еще одно пари, подслушанное на трибуне во время одного из матчей чемпионата. «Если победит «Черноморец», ты ставишь пол-литра, если проиграет, пол-литра ставлю я». — «А если ничья?» — «Тогда каждый покупает по шкалику»).
Несмотря на ажиотаж, стадион оказался полупустым — собралось лишь 22 с половиной тысячи (по нынешним временам фантастическая посещаемость). Многим помешал прийти на трибуны дождь, обильно лившийся на протяжении всей встречи. Он же стал холодным душем для «моряков» и их поклонников: невразумительная игра и 0:3, причем по мячу забили Литовченко и Протасов. Зная характер одесских болельщиков, нравы, царящие в отечественном футболе, и репутацию греческих клубов с их меценатами, можно было не сомневаться, что в городе тут же поползут слухи о «жмурке» (так в Одессе окрестили договорные матчи). Как оно было на самом деле, в точности не известно. В конце концов, в биографии одесского клуба случались поражения не менее необъяснимые, но осадок, как говорится, остался на годы. На послематчевой пресс-конференции нельзя было без сочувствия (по крайней мере, мне) наблюдать за тем, как растерянный Виктор Прокопенко отбивался от неприятных, ехидных, а порой и вовсе хамских выпадов некоторых журналистов.
Этот матч стал последним для Виктора Евгеньевича на посту главного тренера «Черноморца» в еврокубках. Самое время поделиться воспоминаниями об этом незаурядном человеке.
Не так уж много он в футболе выиграл. Как игрок — «бронзу» чемпионата СССР. Как тренер — три Кубка Украины (дважды с «Черноморцем» и один раз с донецким «Шахтером»), медали украинского и российского чемпионатов («Черноморец», «Ротор», «Шахтер»), Кубок федерации. Можно вспомнить первую в истории игру украинской национальной сборной под его руководством, почетные звания заслуженного тренера Украины и России. Для большинства его коллег такой набор наград и достижений — предел мечтаний. А после его ухода осталось ощущение горькой недосказанности. Не до… Не до… как пел Владимир Высоцкий.
Свое футбольное дарование игрока он оценивал более чем трезво:
— Отдаю себе отчет, что был средним игроком. Когда меня просят назвать памятные эпизоды моей футбольной карьеры, отвечаю: «Они могут быть у Стрельцова и тех, кто за ним. Моя же жизнь в футболе — будни», — ошарашил он меня в одной из наших бесед тридцатилетней давности.
— Играл в винницком «Локомотиве», — продолжал вспоминать Виктор. — Мне «стукнуло» уже 24, по тем временам возраст критический. На что-то особое рассчитывать уже не приходилось. Весной 68-го на сборах играли с «Черноморцем», я два мяча забил. Одесситам игра, видимо, запомнилась, потому что вскоре они пригласили в команду... моего друга Стефана Решко. Насчет меня же раздумывали весь сезон. В Одессу приехал на финише чемпионата, а на поле вышел в следующем. Такое чувство испытывал, что нет для тебя ничего важнее футбола. Иногда приходится слышать от бывших спортсменов: эх, рано я родился! Имеется в виду разница в материальном обеспечении. Бесспорно, разница не в пользу 60-х годов. Сейчас любой мало-мальски стоящий футболист начинает разговор с требований: дай то, дай это, дай... И я их не осуждаю — время такое (хотя уверен: кто слишком много сил тратит на «выхватывание» бесконечных благ, растрачивает талант и в итоге проигрывает). А я не жалею о своем времени. Условие Сергею Иосифовичу Шапошникову (если это можно называть условием) поставил одно: если не пробьюсь в «основу», пусть не держит насильно, куда в мои годы просиживать на скамейке запасных? Квартиры, естественно, не было, жил на базе. «Соседями» были Альтман, Лысенко, Фейдман, Решко (заметь, никто не потерялся, все пробились в основной состав). Весело, дружно жили. И игра ладилась.
Сергей Иосифович Шапошников невольно способствовал становлению Прокопенко как игрока, так и тренера. Сначала в 1969 году пригласил безвестного форварда винницкого «Локомотива» в возглавляемый им «Черноморец». А спустя тринадцать лет, внезапно бросил одесский клуб буквально накануне старта очередного чемпионата, переложив всю ответственность на неопытные плечи своих помощников. До этого Виктор, окончивший Высшую школу тренеров в Москве, пять лет работал ассистентом главного тренера при Анатолии Федоровиче Зубрицком и Никите Павловиче Симоняне. Должность «второго» — крайне специфична и, пожалуй, фатальна. Мало кто из ассистентов пробивается в главные. Да и не рвался он тогда, как мне кажется, на первые роли. Так сложилось, судьба дала шанс. Но что это был за шанс?! Надо было видеть его растерянные глаза, слышать сбивчивый голос во время послематчевых пресс-конференций (к счастью, время было гуманное, нынешняя генерация пишущей и снимающей братии от начинающего тренера мокрого места не оставила бы).
— Уход Шапошникова стал неожиданным, — вспоминал Прокопенко. — После возвращения со сбора в Болгарии (я туда не ездил) Сергей Иосифович вел себя как-то странно. Может быть, не верил в силы команды? А тут еще заболел. Как бы там ни было, после встречи с болельщиками во Дворце студентов, рассказав им о планах, изменениях в составе и так далее, он в тот же вечер неожиданно написал заявление об уходе. Место главного тренера оказалось свободно. Чемпионат я начал в качестве и. о. Старт получился ужасным: дома проиграли «Арарату» и тбилисскому «Динамо». Друзья советовали: иди к секретарю обкома. Скажи: «Видели фильм «Председатель»? Утвердите в должности главного, как он, — «вытащу» «колхоз» из аутсайдеров». Но так поступить не мог. Это значило становиться на позицию рвача. «Если предложат возглавить коллектив, — отвечал я, — не откажусь, не струшу, буду работать на совесть. Но если нет, все равно отдам «Черноморцу» все силы». Тогда куратором команды был Евгений Григорьевич Борщ. После обстоятельной беседы с ним меня утвердили главным. Безо всяких провокаций с моей стороны. Хорошее было время: требовал Евгений Григорьевич невероятно. Если меня не могли найти по трем адресам (дом, стадион, база), объявлялось ЧП. Конечно, это уже перебор, однако требовательность подкреплялась настоящей заботой, чего нам сейчас так не хватает. Толковым председателем ДСО был Игорь Яковенко. Истово работали. И ничего, выкарабкались, а в 1984 году 4-е место заняли, очка до «бронзы» не хватило.
Это было потом. А тогда вся Одесса ждала: когда Прокопа снимут? Но его не сняли. И появилась игра. И постепенно менялось отношение: сначала от скептицизма — к злорадному удовлетворению, потом от возмущения — к удивлению и, наконец, от благодарности — к обожанию.
Встреч было много. Тогда между журналистами и тренерами особых преград не существовало. Можно было запросто прийти на тренировку и по ее окончании попросить ответить на несколько вопросов. Все зависело от настроения и, главное, интеллигентности наставника. С этим у Виктора, в отличие от некоторых его коллег, проблем не было. Как-то пасмурным февральским днем накануне сезона мы собирались поговорить после очередного тренировочного занятия, но позвонили из пароходства, которое являлось, как сейчас говорят, спонсором команды, — вызывали к начальнику. Тогдашний руководитель ЧМП Станислав Александрович Лукьянченко, как и куратор со стороны обкома партии Евгений Григорьевич Борщ, являлся рачительным хозяином и искренне заботился о «Черноморце». Игнорировать приглашение Лукьянченко было невозможно. И мы с начальником команды Вячеславом Лещуком, загрузившись в «Рафик», поехали в управление пароходства. Прокопенко и Лещук отправились к Лукьянченко, а меня попросили подождать. Минут через сорок вернулся Слава и попросил не уходить. Еще через час, когда мое терпение истекало, снова появился Лещук со словами: «Прокоп очень просит оставаться на месте. Важные вопросы решаются. Извини». В общем, освободились они часа через два и, прихватив с собой помощника начальника ЧМП (к сожалению, не помню его фамилию), поехали в «Лондонскую», где заранее был заказан столик. Принесли бутылку коньяка и запеченную курицу (в то время это можно было считать деликатесом). Клянусь, через семь минут от нее остались лишь обглоданные косточки. Официант с грустью констатировал: «Я ее для вас полтора часа «томил», а вы ее варварски в считанные минуты схомячили». Со второй курочкой мы уже обошлись более «интеллигентно».
Как мне кажется, тогда наши взаимоотношения приближались к дружеским. А началось все в конце 80-х после возвращения «Черноморца» из Италии. Тогда, в годы «перестройки», «Черноморец» впервые проводил учебно-тренировочный сбор в городе-побратиме Генуе. Собирая материал о подготовке к сезону, я отправился на первую после возвращения команды домой тренировку. По ее окончании Виктор согласился уделить журналисту «Вечерки» несколько минут. Проговорили мы более часа, а закончили разговор у дверей подъезда дома, в котором он жил. Сообщив столь желанные для болельщиков статистические сведения (с кем и как играли, кто выходил на поле, кто забивал мячи), он вдруг с восторгом стал рассказывать о музеях Генуи, террасах и виллах XVI—XVII столетий, церкви Санта-Мария ди Костелло… Его монолог можно было слушать бесконечно: в те времена нашим единственным окном (или форточкой?) в мир являлся телеклуб кинопутешествий. Италия с ее культурой поразила Прокопенко. А меня поразил сам тренер. Словно почувствовав это, Виктор смутился и перевел разговор в шутку. «А знаете, какие там гетеры?! На ней какая-то шкура и, судя по всему, больше ничего. О!.. Но я за моральный климат в своей команде был абсолютно спокоен». — «Что так?» — «Потому что футболист «Черноморца», скорее, даст отрубить себе мизинец, чем потратит доллар на женщину».
Его афоризмы повторял весь футбольный люд страны. «Не ищите справедливости в футболе». О игроке, неожиданно забившем два мяча: «Он человек увлекающийся, сейчас увлекся футболом». «Чтобы повернуть табун вспять, необходимо какое-то время пробежать в прежнем направлении», «Авторитетов нет в стране. Откуда им появиться в футболе?»
— Бывает, встречаешь человека, ему уже в жизни не на что надеяться, — размышлял как-то Виктор, — ничего у него не будет — ни хорошей квартиры, ни интересной работы, ни личной жизни; остался лишь «Черноморец». Как тут быть равнодушным?!
— Футболисты понимают это?
— Боюсь, что нет.
Любимчик публики, везунчик, весельчак, балагур, гедонист, он так ни разу и не выиграл «золото» национальных первенств. Почему же судьба (Прокопенко не раз подчеркивал, что он — фаталист) выбрала именно такой путь?
Мне кажется, тесно ему было в футболе. В жизни не так уж много справедливости, но в логике ей не откажешь. Скорее всего, как раз те качества, за которые так его ценили друзья и поклонники, помешали Виктору стать великим тренером. Все команды, руководимые им, радовали глаз и вызывали симпатию, но титулы завоевывали другие. Ну не мог он заставить себя положить всю свою жизнь — так много обещающую, заманчивую и разнообразную — на достижение какой-то одной спортивной цели. Не та натура!
Трещинка в наших взаимоотношениях появилась по моей вине. Летом 1994 года после третьего места в чемпионате и выигрыша Кубка Украины Прокопенко неожиданно подал в отставку. Скажем прямо, она была воспринята руководством и болельщиками неоднозначно. И вот, во время одного из поединков, он появился в ложе стадиона ЧМП, где сидели номенклатурные болельщики, так сказать, второго ранга — партийные работники (на уровне заведующих отделов обкома и горкома), директора заводов, труженики торговли. В нее, кстати, был допущен и редактор «Вечерней Одессы» Борис Деревянко, известный спортивному сообществу как Андрей Ясень. А крохотная ложа прессы находилась где-то справа, если смотреть на поле, на задворках. Предполагаю, Виктору пришлось потратить немало душевных сил, чтобы решиться на этот визит. Ведь многие из присутствовавших считали его предателем. Мы встретились глазами, он просиял, поднял руку, махнул… Что меня удержало на месте? Абсолютно точно могу сказать: никаких опасений по поводу общения с опальным тренером у меня не было и в помине. Так почему же не бросился навстречу? Думаю, виноваты дурацкая стеснительность, недоверие к пафосным проявлениям чувств, природное неприятие показушных действий и претенциозности. Надеялся на встречу немного попозже, в другой обстановке. Да вот не сложилось. После мы еще виделись не раз, общались, но чувствовалось — что-то утеряно.
Последняя встреча с Виктором у меня произошла в 2006 году в Польше. «Черноморец» играл матч Кубка УЕФА с плоцкой «Вислой». Уладив все необходимые дела, мы с тогдашним руководителем клубной пресс-службы Сергеем Мартыновым решили провести несколько предматчевых часов в Варшаве. А Прокопенко в составе большой группы коллег и приятелей прибыл в польскую столицу посмотреть лигочемпионовский поединок «Шахтера», где тогда работал. Столкнулись мы неожиданно. Виктор неспешно шел в одиночестве, закинув пиджак за спину, — высокий, красивый. Увидев нас, искренне обрадовался. Ему надо было в гостиницу, где уже просыпались после бурно проведенной ночи коллеги, но он подробно рассказал, как пройти в старый город, на какие здания обратить внимание, в какой кафешке посидеть.
Чемпионом Прокопенко так и не стал. И было грустно, когда он (казалось, на время) ушел из футбола, сменив тренировочный костюм на галстук депутата. Обычно Виктор отшучивался, когда речь заходила о его хронической невезучести в решающие моменты. Но кто знает, какие шрамы оставляли на сердце очередная нелепая ошибка игрока, очередное потерянное очко, очередная гримаса фортуны? И сердце не выдержало.
— Утверждать, что без футбола умру, не буду, — как-то признался Виктор. — Если жизнь заставит, найду себе в ней другое место. Хорошая книга, общение с близкими друзьями — это помогает жить. Но жить по-настоящему могу лишь футболом.
Слова, оказавшиеся пророческими.
Булат Окуджава пел: «Может, и не станешь победителем, но зато умрешь, как человек». Это о нем — о Прокопенко. Жаль только — слишком рано.
Анатолий Мазуренко