|
|
   |
Когда-то великий пролетарский писатель Максим Горький писал: «В жизни всегда есть место подвигу».
Женщина, о которой я хочу рассказать, никогда не читала Горького. Она вообще ничего не читала, так как плохо знала русский язык. Она была армянка. Звали ее Перуза.
В 1915 году девочкой ее вывезли из Турции, где была страшная армянская резня. Морем, на утлом суденышке, набитом другими армянами, спасавшимися от неминуемой смерти, ее привезли в Одессу.
Позже она вышла замуж за такого же беглеца из Турции. И в 1929 году у них родился сын. Муж ее был сапожником. А она работала уборщицей в школе. Их сына звали Саркис. Саркис Багдасарян. И я дружил с ним с детства.
Жили мы в Красном переулке. Я в пятом номере, он в десятом. И в переулке называли его не Саркис, а Сергей. Он был выше меня ростом и крепче. И всегда защищал от хулиганистых мальчишек, появлявшихся иногда в нашем переулке.
В 1937 году, когда в Советском Союзе начался кровавый сталинский террор, его отца арестовали. Вспомнили, что он бежал из Турции, и его признали турецким шпионом.
Тетю Перузу, как жену турецкого шпиона, из школы уволили. И она подрабатывала тем, что стирала чужим людям белье. И еще шитьем, сидя по ночам за швейной машинкой, так как днем занималась стиркой.
Когда я приходил к ним помогать моему другу делать уроки, она всегда старалась меня чем-нибудь угостить. И я не понимал, когда она успевает что-то готовить, так как всегда видел ее склонившейся над корытом с мыльной водой. Но когда я приходил, она разгибала спину, вытирала мокрые руки и торопливо шла на кухню, откуда начинало пахнуть чем-то вкусным...
И вот — война!
В одну из бомбежек Одессы в их дом попала бомба. К счастью, они отсутствовали в это время. А когда вернулись, увидели дымившиеся развалины. Поселились они в нашем же переулке в доме номер семь, в пустой квартире призванного в армию их родственника. И я стал приходить к ним по новому адресу.
Хотя нам было мало лет, но когда в августе 1941 года Одессу объявили на осадном положении и в городе начали строить баррикады на случай уличных боев, мы с моим другом тоже старались принимать в этом участие. Насыпали в мешки песок, который привозили на подводах с одесских пляжей. Или бегали по дворам с чайниками, набирали в них воду и поили строителей баррикад, работавших на страшной жаре.
А потом началась оккупация...
Хозяевами Одессы стали румыны. И когда по городу были расклеены приказы румынских властей: «Евреям переселиться в гетто. За невыполнение приказа — расстрел!», тетя Перуза забрала меня к себе, хотя знала, что за укрывательство еврея тоже полагается расстрел. Когда в их дом пришли румынские жандармы в поисках спрятавшихся евреев, тетя Перуза заперла меня в кладовке и попросила сидеть тихо.
Но пробыл я у нее недолго, рвался к маме. И когда моя мама перед уходом в гетто пришла со мной попрощаться, я вцепился в ее юбку и стал умолять взять меня с собой.
Тетя Перуза упрашивала меня остаться. Но я хотел идти только с мамой. И — ушел.
Обо всем, что было с нами в гетто, а потом в Доманевском концлагере, я уже неоднократно рассказывал и на страницах «Вечерней Одессы», и в своих книгах. Этот очерк — только о тете Перузе, об этой самоотверженной женщине, пытавшейся меня спасти, несмотря на угрожавший ей за это расстрел.
В апреле 1944-го, пережив все ужасы гетто и концлагеря, чудом оставшись в живых, мы — мама, моя сестра Роза и я, освобожденные советскими войсками, вернулись в Одессу.
Но когда пришли в Красный переулок, наш дом номер пять был занят милицией. Правоохранители там квартируют и по сей день. Нас даже не пустили во двор, и мы оказались на улице. И тут произошло очередное чудо! По переулку вместе с сыном шла тетя Перуза. Увидев нас, она закричала от радости и бросилась нас обнимать. А когда узнала, что мы бездомные и нам некуда идти, забрала к себе.
Жила она с сыном уже не в Красном переулке, а на Дерибасовской, в двадцать первом номере в тесной квартирке под самой крышей. В этой квартирке мы прожили у нее несколько месяцев, пока мама искала для нас пристанище.
Вот такой была мать моего друга детства тетя Перуза Багдасарян!
Еще когда она была жива, мы с сестрой написали о ней в Иерусалим, в музей еврейской Катастрофы Яд ва-Шем. Написали с просьбой признать Перузу Багдасарян Праведницей мира. Но дело это тянулось долго. Нашей дорогой тети Перузы не стало. Умер и мой друг Сергей Багдасарян.
И вот несколько лет тому назад пришло из Иерусалима извещение, что наша спасительница Перуза Багдасарян признана Праведницей мира, и в ее честь в музее Яд ва-Шем на Аллее Праведников посажено дерево с ее именем.
А потом в Одессу из Киева приехал посол Израиля в Украине для вручения грамоты и медали Праведницы мира уже не ей, а ее внукам, детям Сергея Багдасаряна — Аракси и Геворку.
Торжественная церемония вручения состоялась в Одесской мэрии на Приморском бульваре в присутствии мэра Одессы Геннадия Труханова, главного раввина Юга Украины Аврума Вольфа, представителей одесской общественности и одесских журналистов.
Когда после выступлений посла Израиля, мэра города и раввина Вольфа попросили выступить меня, от волнения я говорить не мог. Сказал несколько слов и сел. Меня душили слезы. Я снова вспомнил тот день, когда пришла к тете Перузе прощаться со мной моя мама перед уходом в гетто. И просьбы тети Перузы остаться у нее, хотя она знала, чем это ей грозит.
Вот такой была она, маленькая, неприметная армянская женщина, признанная Праведницей мира, тетя Перуза Багдасарян...
Аркадий Хасин